Моя чужая дочь - Страница 80

— Вы тоже кого-то потеряли? — Он взял себя в руки, акцент почти исчез, а каменная маска скрыла признаки волнения. По причине, одному ему ведомой, мистер Вайстрах отказывался признавать, что лицо Эрин ему кого-то напомнило.

— Возможно. Я пока не уверен.

Идиотский ответ — либо человек пропал, либо нет, иного не дано, — но Роберт был сбит с толку увертками старика. Очевидно же, что он узнал Эрин!

— Это моя жена, — кивнул Роберт на снимок и лишь тогда заметил, что хозяева его не слышат: миссис Вайстрах что-то возбужденно шептала на чужом языке, оба то улыбались, то хмурились, словно крохотный клапан наконец открылся, но давление было по-прежнему велико. Что бы они ни скрывали, Роберт не желал распространяться насчет Эрин. Она все еще его жена.

Миссис Вайстрах перекрестилась и встала:

— Я на минутку. — Она засеменила из комнаты, бесшумно перебирая ногами в домашних шлепанцах. Вернулась быстро, прижимая к груди коробку. — Мы хотим кое-что вам показать. Это связано с Рут.

Она поставила коробку на журнальный столик, открыла, взметнув облачко пыли с крышки, и принялась перебирать содержимое — в основном, отметил Роберт, газетные вырезки. Луиза наклонилась, приглядываясь, и солнечные лучи, не остановленные грязной занавеской, заплясали на ее волосах.

— Вот она, Рут. И вот еще. И еще.

Роберт с Луизой едва не утонули в потоке вырезок и снимков, а миссис Вайстрах в порыве возбуждения суетливо совала им в руки пожелтевшие газетные листки.

Взгляд Роберта был прикован к одному из снимков, явно из школьного альбома: девочка-подросток с безжизненным лицом и отрешенными глазами, на незатейливом бледно-голубом фоне. И всего два слова сверху: «Пропала школьница».

Затаив дыхание, с болью в сердце, Роберт смотрел на совсем юную Эрин. Ошибки быть не могло: эта девочка выросла и стала его женой. И что теперь? Раскрыть объятия чете Вайстрах как неожиданно обретенным родственникам — или оставить свое открытие при себе, чтобы они не дай бог не замкнулись? Глядя на них, Роберт не сомневался, что старики знают больше, чем говорят, и не хотел бы опускать перед ними шлагбаум, если они все же рискнут пойти на откровенность.

Нет, он не станет торопить события. Понадобится — лучше свяжется с ними еще раз.

Куда сильнее, чем загадка польской четы, Роберта терзал страх за Эрин и Руби. Воображение рисовало жуткие картины: это его жена и дочь исчезли, это на их поиски брошена полиция, это их фотографии печатают газеты, призывая весь народ помочь найти его пропавшую семью. Роберт взмок, по спине поползла струйка пота.

— Мне очень жаль, — пробормотал он, отводя взгляд от снимка. Он действовал на него хуже наркотика. — Нелегко вам, должно быть, пришлось.

Луиза вчитывалась в статью под снимком пропавшей девочки, а Роберт улавливал лишь ключевые, ужасающие слова: пропала, похищена, полиция…

— Ей было всего пятнадцать. Совсем ребенок. — В голосе миссис Вайстрах неожиданно прозвучала надежда, как будто Роберт, совершенно чужой ей человек, призван восполнить их потерю. — Мы все ее обожали, нашу малышку. — Она провела ладонью по спине мужа. — У нас была дружная семья.

Старик вздрогнул и поднялся. Гигантская, хоть и согбенная годами фигура заслонила окно.

— Она просто исчезла. Вот вчера была с нами, а на следующий день сбежала.

Миссис Вайстрах присоединилась к мужу, оставив гостям ворох газетных вырезок — несколько экземпляров одной и той же газеты, датированных разными числами, одна вырезка из центральной газеты, но вся пресса от января 1992 года.

— Ну? Что думаешь? — Роберт понизил голос, хотя в такой маленькой комнате это было бессмысленно: старики не могли не слышать его слов.

— Как раз собиралась задать тебе тот же вопрос.

— Родинку видишь? Скулы? Волосы другого цвета, верно, но черты бесспорно те же!

— У меня тоже родинка, — шепотом отозвалась Луиза, ткнув пальцев в висок. — Скажешь, это я на фотографии?

— Эта девочка никак не могла с возрастом превратиться в тебя. — Роберт снова взял в руки выцветший снимок. — Но она определенно могла вырасти в Эрин.

Будь он сейчас один — заговорил бы с этим ребенком. Казалось, девочка хранила какой-то секрет: в глазах ее таился испуг, а губы приоткрылись — не от тех ли слов, что она хотела произнести? Знала ли она о том, что попала на страницы газет?

— Неужели? Прошу прощения, Роб, но в девяносто втором девочке было пятнадцать. Следовательно, сейчас двадцать семь или двадцать восемь, смотря в каком месяце она родилась. А сколько Эрин?

— Тридцать два. Ладно, Шерлок. Я ничего не утверждаю, просто говорю, что вижу.

А вижу я поразительное сходство между этой девочкой и моей женой.

— Ты делаешь преждевременные выводы. Как и старики при виде медальона. — Луиза со вздохом откинулась на спинку дивана. — Нет, Роб, ты меня не убедил. Поверь, этот след заведет нас в тупик.

Роберт оставил ее скепсис без ответа. Глянув на спины супругов Вайстрах, он быстро отобрал несколько газетных страниц, сложил их и сунул за пазуху.

— Быть может, она еще найдется, — громко сказал он, обращаясь к хозяевам. — Не надо терять надежды.

Оба как по команде повернулись.

— А что же с медальоном? — всхлипнула миссис Вайстрах. — Скажите, откуда он у вас? Рут его бабушка подарила, на день рождения, в десять лет. И с тех пор она носила его на шее. Там и снимок бабушки. Эта женщина на фотографии в медальоне — Эдита Вайстрах, мать моего мужа Васила и его брата Густава…

— Хотелось бы узнать подробности исчезновения вашей дочери, — прервала ее Луиза.