Моя чужая дочь - Страница 35

Шейла взяла руководство на себя. Девушку из полиции, которая приглядывала за мной, свекровь отправила в магазин на углу с приказом купить коробку чая на сто пакетиков, два фунта сахару и три литра молока. «В ближайшие дни чаю тут выпьют порядочно, так что запас не помешает», — сказала она.

В считанные минуты Шейла уничтожила все следы присутствия Наташи в гостиной нашего крохотного домика. Мягкие пушистые зверушки, пластмассовые игрушки всех цветов радуги она без разбору запихивала в пакет для мусора. Почти все совсем новенькие: в два месяца ребенку только погремушки и нужны. Шейла разобрала «прыгунки» — Энди их купил в «Детском центре», хотя Наташа и сидеть еще не умела. Я привесила несколько ярких вертушек там, где пеленала свою девочку, — чтобы она не скучала, — но Шейла и эти игрушки содрала с потолка.

Так-то вот. Через каких-нибудь полчаса комната снова стала царством взрослых. И ни намека на младенцев. Ящик для игрушек отправился на чердак вместе с искусственной елкой. Охапки блестящей мишуры, которую мне удалось развесить, когда Наташа замаялась вопить и уснула, Шейла вынесла на улицу. «Рождеству конец», — объявила она, отряхивая руки.

Едва мы с Энди забылись сном, как нас разбудил телефонный звонок. Два часа ночи. Тридцать восемь часов без Наташи. В полицию поступило сообщение о том, что на крупной магистрали замечен водитель автофургона с плачущим младенцем на руках. Пожилая чета, возвращаясь с новогодних каникул в Шотландии, заехала на заправку и увидела, как мужчина с грудным ребенком — тот громко плакал — вошел в мужской туалет. Супругам это показалось странным, но в полицию они позвонили, только когда добрались до центральных графств и услышали по радио о похищении ребенка. Вот и все. Шофера так и не нашли.

Плачущий младенец. Боже, до чего я ненавидела эти слова. Я не хотела слышать о том, что Наташа плачет. Она ведь меня звала. Маму звала — рыдала, выгибалась, заходилась в воплях. Еще в больнице мне дали какие-то таблетки, чтобы молоко остановить. Без толку. Горячие и тяжелые, груди рвались из лифчика, и даже прикоснуться к ним было страшно больно. Пока констебль Миранда, снова дежурная, караулила меня за дверью ванной, я сцеживалась в раковину. Материнское молоко в канализацию, думала я, — какое расточительство. И расплакалась от его запаха. Теперь уже слезы и молоко вперемешку лились в трубу; мое тело рыдало о дочери вдвойне.

Констеблю Миранде пришлось звать подмогу, чтобы открыть ванную — я сползла по двери на пол и придавила ее изнутри. Миранда, Дон и Энди, втроем навалившись на дверь, по кафелю сдвинули коврик, на котором я лежала кулем. Когда Энди помог мне подняться, меня сложило пополам от истерического хохота. Я была голая до пояса.

Через несколько часов — новый звонок. Полиция Хертфордшира получила два сообщения от автомобилистов с шоссе M1 в сторону юга. Маленькая фигурка, то ли женская, то ли мужская, не понять из-за множества слоев одежды, с грудным ребенком на руках, голосовала на пересечении магистрали с проселочной дорогой. Констебль Миранда, взяв меня за руку, добавила, что к тому времени, когда полицейские Хертфордшира добрались до указанного перекрестка, подозреваемый исчез.

Но потом она улыбнулась и согрела мое заледеневшее сердце, уверив, что все окрестные поля и деревни прочесываются с собаками-ищейками.

— Полиция соседних графств тоже поднята по тревоге. Делается все возможное, так что теперь уже недолго ждать… — Констебль Миранда запнулась и отвела глаза. — Недолго ждать новостей.

— У вас есть дети? — спросила я. Если у нее двое — может, поделится?

Она кивнула:

— Четыре года. С ним бабушка сидит, пока я на работе.

Хорошо, что констебль Миранда сказала правду про ребенка. В моей сюрреалистичной действительности гигантские дозы чего-нибудь нормального, будничного мне были необходимы, как больному — сладкая микстура. Не уверена, пережила ли бы я те дни, не будь рядом Миранды. А сейчас мы совсем не видимся.

Детектив Джордж Ламли вновь появился у нас во вторник утром (трое суток без Наташи) и объяснил, что мы должны выступить по телевизору. Насквозь пропахший табаком, темнолицый и морщинистый, он выглядел гораздо старше своих — как я узнала позже — сорока лет. Он сказал, что, судя по имеющимся у полиции фактам, похититель действовал спонтанно, а не по заранее обдуманному плану и, скорее всего, уже сыт по горло заботой о постоянно орущем младенце. Мы с Энди скорбно жались друг к другу на диване, а детектив Ламли, такой большой и умудренный полицейским опытом, нависая над нами, втолковывал, что в ряде случаев…

— В ряде случаев обращение родителей по телевидению принесло положительные результаты. Не далее чем год назад, к примеру, мы работали над делом о похищении ребенка из яслей. Через два дня после того, как мать выступила по телевидению со слезной мольбой к похитителю, малыша обнаружили под пандусом служебного входа «Макдоналдса», здоровым и веселым. Что скажете? Согласны выступить?

— Да, — ответил Энди.

Сегодня у меня новая клиентка. По телефону назвалась Сарой — без фамилии. И своего номера не дала. По голосу — совсем молоденькая и очень застенчивая. Не придет, думаю я, но все же готовлю поднос — чай с печеньем у меня получает любой клиент, — когда раздается стук в дверь. Я стаскиваю резинку, распуская длинные волосы, пальцем вытираю влагу под глазами, одергиваю блузку. На крыльце мнется девочка-азиатка лет пятнадцати, не старше.

— Сара?

Она кивает, оглядывается вправо-влево и лишь затем переступает порог. Я замечаю, что она все сглатывает, словно ее тошнит и вот-вот вырвет. В гостиной я предлагаю девочке устраиваться в кресле. Клиентов я всегда принимаю в своей небольшой гостиной, усаживаю в кресло, сама располагаюсь на диванчике, а чай с печеньем успешно сглаживает неловкость первых минут.